Избранное. Том 2
С. К. Ломакин
НРАВСТВЕННОЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ
У каждого творческого человека, будь он художником, композитором, писателем ученым, своя судьба.
Тюменскому скульптору Николаю Васильевичу Распопову выпала трудная, сложная жизнь во всех ее проявлениях, но и завидная судьба. Его работы знают не только в России, но и за ее пределами.
Прекрасно понимаю, что должен противиться искушению во всем, что делает художник, видеть величие, но, тем не менее, отмечу: Н. Распопов ваяет скульптуры и себя вот уже более 50 лет. Его работы сохраняют исторические и патриотические идеалы, они современны и злободневны. Невероятная сложность бытия Н. Распопова, как творческого человека, трансформированная в православную культуру, оправдана. Когда бываешь в его мастерской и слушаешь замыслы будущих его работ, начинаешь понимать, что творческий человек устроен так, что ему всегда хочется заглянуть в будущее, а иногда и в бездну небытия. Он ставит часто вопросы, казалось бы, самые простые и извечные: для чего я живу, для чего пришел в этот мир, куда я иду?
Эти вопросы важны для него не своим результатом, а поиском, выяснением пути. В своих работах скульптор пытается восстановить реальную причинно-следственную связь времен: самопознание совершается вглубь. Его мучает вопрос, связанный с русской культурой, с тем, что Россия сегодня опасно больна парализацией духовного начала и как следствие опошлено безответственностью имеющей отношение к искусству.
Надо понять, что творческий человек есть приход откуда-то и путь куда-то. В кризисные эпохи, человек становится бинарным, т. е. двойственным и ему многое непонятно в движении куда идти? Н. Распопов человек, исповедующий открытые горизонты бытия и даже тогда, когда он создает скульптуру, наличествующую печаль и скорбь, она подобно светлым облакам подстелена светом и в самой печали слышен голос времени. В мастерской художника уже готовые модели, макеты двух скульптур: к 100-летию Тобольска и портрет Петра Ершова. Портреты великих деятелей Тобольска, Сибири отражают исторические периоды в истории России. Портрет, как жанр, у скульптора выражает душевные движения, позволяет ему раскрыть неповторимую конкретность облика (например, Д. Менделеева, С. Ремезова, А. Алябьева), воссоздать строй мыслей и чувств, настроений, угадать тайну личности. Портреты выдающихся соотечественников раскрывают глубокие, психологические стороны исторических деятелей через внешние черты лиц и отличаются неповторимой рас– поповской скульптурной лепкой, сложностью или простотой композиционных форм построений. На память приходят строчки поэта, не помню его фамилию, которые можно отнести к Н. Распопову:
Что душа моя, вечная странница
Тяжко в стужу звенеть соловьем?
Все пройдет... А Россия останется.
Ради этого мы и живем.
Скульптура Петра Ершова (не первое обращение к нему, дай Бог не последнее) многозначительна, многогранна по сюжетной линии. Все фигуры дополняющие портрет сказочника, очень выразительны и по-своему содержательны. Они представляют главы «Конька-Горбунка» и раскрывают характер главного героя сказки. Эти фигуры движимы неумолимой стихийной силой.
...Вдруг о полночь конь заржал.
... Караульщик наш привстал,
Посмотрел под рукавицу
И увидел кобылицу,
Кобылица та была
Вся, как зимний снег, бела,
Грива в землю, золотая,
В мелки кольца завитая.
Русский мотив поэмы на фоне портрета П. Ершова воплощен скульптором в блестящей форме.
С расстояния вырисовывается облик автора «Конька-Горбунка», его отчетливый силуэт, как остов определяет, выявляет главный замысел художника. Максимально используя русский мотив, благодаря переднему плану, зрители чувствуют себя продолжателями замысла скульптора, они пытаются разгадать помыслы персонажей сказки П. Ершова и испытывают при созерцании композиции бездну откровения. Работоспособность Н. Распопова поразительна. В период сбора материала о будущей скульптуре, он способен перечитать уйму книг, у него есть твердое правило доходить до истины эмпирическим путем, а когда найдена основа композиции, работоспособность Н. Распопова удваивается.
Подобный образ жизни нравственно совершенствует ваятеля и не дает возможности омертвлению, изношенности души.
С. К. Ломакин
НРАВСТВЕННОЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ
У каждого творческого человека, будь он художником, композитором, писателем ученым, своя судьба.
Тюменскому скульптору Николаю Васильевичу Распопову выпала трудная, сложная жизнь во всех ее проявлениях, но и завидная судьба. Его работы знают не только в России, но и за ее пределами.
Прекрасно понимаю, что должен противиться искушению во всем, что делает художник, видеть величие, но, тем не менее, отмечу: Н. Распопов ваяет скульптуры и себя вот уже более 50 лет. Его работы сохраняют исторические и патриотические идеалы, они современны и злободневны. Невероятная сложность бытия Н. Распопова, как творческого человека, трансформированная в православную культуру, оправдана. Когда бываешь в его мастерской и слушаешь замыслы будущих его работ, начинаешь понимать, что творческий человек устроен так, что ему всегда хочется заглянуть в будущее, а иногда и в бездну небытия. Он ставит часто вопросы, казалось бы, самые простые и извечные: для чего я живу, для чего пришел в этот мир, куда я иду?
Эти вопросы важны для него не своим результатом, а поиском, выяснением пути. В своих работах скульптор пытается восстановить реальную причинно-следственную связь времен: самопознание совершается вглубь. Его мучает вопрос, связанный с русской культурой, с тем, что Россия сегодня опасно больна парализацией духовного начала и как следствие опошлено безответственностью имеющей отношение к искусству.
Надо понять, что творческий человек есть приход откуда-то и путь куда-то. В кризисные эпохи, человек становится бинарным, т. е. двойственным и ему многое непонятно в движении куда идти? Н. Распопов человек, исповедующий открытые горизонты бытия и даже тогда, когда он создает скульптуру, наличествующую печаль и скорбь, она подобно светлым облакам подстелена светом и в самой печали слышен голос времени. В мастерской художника уже готовые модели, макеты двух скульптур: к 100-летию Тобольска и портрет Петра Ершова. Портреты великих деятелей Тобольска, Сибири отражают исторические периоды в истории России. Портрет, как жанр, у скульптора выражает душевные движения, позволяет ему раскрыть неповторимую конкретность облика (например, Д. Менделеева, С. Ремезова, А. Алябьева), воссоздать строй мыслей и чувств, настроений, угадать тайну личности. Портреты выдающихся соотечественников раскрывают глубокие, психологические стороны исторических деятелей через внешние черты лиц и отличаются неповторимой рас– поповской скульптурной лепкой, сложностью или простотой композиционных форм построений. На память приходят строчки поэта, не помню его фамилию, которые можно отнести к Н. Распопову:
Что душа моя, вечная странница
Тяжко в стужу звенеть соловьем?
Все пройдет... А Россия останется.
Ради этого мы и живем.
Скульптура Петра Ершова (не первое обращение к нему, дай Бог не последнее) многозначительна, многогранна по сюжетной линии. Все фигуры дополняющие портрет сказочника, очень выразительны и по-своему содержательны. Они представляют главы «Конька-Горбунка» и раскрывают характер главного героя сказки. Эти фигуры движимы неумолимой стихийной силой.
...Вдруг о полночь конь заржал.
... Караульщик наш привстал,
Посмотрел под рукавицу
И увидел кобылицу,
Кобылица та была
Вся, как зимний снег, бела,
Грива в землю, золотая,
В мелки кольца завитая.
Русский мотив поэмы на фоне портрета П. Ершова воплощен скульптором в блестящей форме.
С расстояния вырисовывается облик автора «Конька-Горбунка», его отчетливый силуэт, как остов определяет, выявляет главный замысел художника. Максимально используя русский мотив, благодаря переднему плану, зрители чувствуют себя продолжателями замысла скульптора, они пытаются разгадать помыслы персонажей сказки П. Ершова и испытывают при созерцании композиции бездну откровения. Работоспособность Н. Распопова поразительна. В период сбора материала о будущей скульптуре, он способен перечитать уйму книг, у него есть твердое правило доходить до истины эмпирическим путем, а когда найдена основа композиции, работоспособность Н. Распопова удваивается.
Подобный образ жизни нравственно совершенствует ваятеля и не дает возможности омертвлению, изношенности души.