В никуда, до востребования
Александр Анатольевич Гришин








Александр Гришин 





В НИКУДА, ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ







ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ


Сухой закон... Ни-ни! Основ основа,
дабы не падал трудовой накал.
А тут - ЧП.
Два ящика спиртного
у сварщика прораб конфисковал.

Как он достал? Доставил как?
                                       Не знаю...
На сотни километров - ни села.
И ни одна собака розыскная
его следов, конечно б, не взяла.

Стоит он, бедный, отвернулся влево,
в плечо запрятал виноватый взгляд:
“Я ж, Никанорыч, эт-та, для сугрева.
Не для питья ж! Мороз под пятьдесят...”.

“Ага, замерз! Поди ж ты незадача, -
здесь Никанорыч сбавил тон чуток, -
щас будет у тебя почти что дача,
щас у меня согреешься, браток.
А ну, давай, сымай шубейку, парень.

Бери-бери поллитру, не робей!
Так, хорошо. Сейчас мы ей и вдарим.
Да вот хотя б об этот угол. Бей!”.

Что делать? Тут уж надо постараться.
И сварщик, на приятелей косясь,
мол, не хотел, мол, не вините, братцы,
все он, зануда...
                          И об угол -
хрясь...
Аж пот прошиб!.. К спине прилипла роба.
Ему прораб дает вторую:
                                      “Бей!”.
“Не, Никанорыч, все. Ты сам попробуй.
Рука не поднимается, ей-ей!..”.

А Никанорыч - что? Он не святоша,
он сам, конечно, выпить не дурак.
Но тут такое дело! Люди тоже
стоят, глядят.
                       Ах, так ее растак!

И с разворота - трах!
                      И за другую,
за горло лебединое и - трах!
Сладчайшую, горчайшую, родную,
рассейскую - в осколки,
                                     в брызги,
                                                 в прах!

За все!
За юность, что прошла туманна,
что не была похожа на весну.
За седину Натальину,
                                   так рано
зажегшуюся в косах седину.

На, получай! Разлучница, каналья!
Ах, как он бил - раскованно, легко.
Как жаль, его не видела Наталья!
Увы, живет Наталья
далеко...