002
Ирина Андреевна Андреева
ИРИНА АНДРЕЕВА
_Белые_крылья_печали_
ПОВЕСТЬ, РАССКАЗЫ
ДОМИК В ДЕРЕВНЕ
Макс битый час без дела валялся на диване, переключал телевизор с одного канала на другой, тянул из горлышка холодное пиво. Зазвонил мобильный телефон. Лениво протянув руку, ответил:
- Слушаю, Костян. Ну, ага, а чё ты хотел? Ты чё, блин, я сам на мели! Ну, придумай, где их взять! Надумаешь, мне позвони, вместе сгоняем, ха-ха-ха! Ну, а чё тогда говоришь? Ну, ага, ну, ладно, давай.
Снова потянулся за бутылкой, но там осталось на два глотка. Лень было сходить до холодильника за другой. Да и матери дома нет, а то бы подала. Протянув руку, пошарил на журнальном столике, подцепил пачку жвачки. Закинул в рот три подушечки, лениво задвигал челюстями.
На экране замелькала реклама «Домик в деревне», давно набившая оскомину. После слов пригожей, в накрахмаленном фартучке, бабушки с экрана: «Хорошо иметь домик в деревне!» Макса как током пронзило: «Блин, ё моё! Как же я раньше не догадался?!?» Он заметно оживился, вновь схватив телефон, набрал номер:
- Ну, чё, Костян, надумал, где бабла раздобыть? Да, ха-ха-ха! А я, кажись, надумал, подъезжай ко мне, сгоняем в одно место. Заодним обсудим, что да как.
Спустя полчаса приятели разгуливали по продуктовому рынку в рядах сельскохозяйственной продукции, приценивались, принюхивались, выспрашивали. О чём-то переговаривались с продавцами-кавказцами. Наконец, жестикулируя и горячо рассуждая, двинулись в сторону машины.
Ранним утром следующего дня знакомая машина с прицепленной тележкой, набирая скорость, неслась по федеральной трассе. Трое молодцов, под удары сабвуфера вальяжно и самоуверенно раскинувшись на сиденьях, ехали добывать лёгкие деньги под девизом «Домик в деревне». С хохотом и кривлянием обсуждая план действий, они мечтали обдурить деревенских доверчивых людей, закупить за бесценок сельхозпродукты, и с наваром сдать их на рынке,
Когда накатанный до блеска асфальт закончился, машина свернула на грунтовую, кое-где отщебенённую дорогу. Веселье сразу пошло на убыль.
- Как тут только люди живут?
- Какие люди? Отстой деревенский!
Во второй половине дня приятели, наконец, прибыли в деревеньку, где проживала немногочисленная родня Макса по материнской линии: дед, бабка и дядька Михаил со своей женой. Макс не был в деревне уже лет пять-семь, но дом стариков Телегиных нашел безошибочно быстро.
Он ожидал, что бабка Татьяна с дедом Трофимом, увидав гостя в его лице, будут стлаться перед ним, как трава под ветром. Но желаемого не случилось. Сильно постаревшая, высохшая старуха, одетая в тёмный передник, бумажные хлопчатые чулки и стоптанные комнатные тапки, подслеповато щурясь, долго рассматривала приезжих гостей из-под козырька узловатой ладони. Потом, виновато улыбаясь, спросила:
- Не узнаю, касатики, чьи вы будите?
- Ба Тань, это же я - внук твой, Макс! Сын твоей дочери!
- Максимушка?! Ой-ёй! Стара я, совсем стала, не признала бы тебя. Никак с мамкой что случилось?
- Чё с ней случится, на юг она укатила.
- Уехала, стало быть? А я ж думаю, цельная делегация пожаловала, стало быть, случилось чего. Ну, проходите, проходите, соколики, в хату, отдохните, с устаточку-то кваску холодненького испейте, а я сичас мигом на стол соберу.
Но мигом как-то не получалось: бабка больше суетилась, забывая о чем-то важном, сновала из сеней в кладовку, потом в дом. Макс, приличия ради, спросил:
- А дед Трофим где?
- Там, в картохах на коленках полозит, у него одна забота - усю лету на коленках в огороде.
Когда, наконец, с горем пополам стол был накрыт немудреной пищей, бабка Татьяна, вздохнув, вытерла изработанные, с синими жилами руки о передник и пригласила гостей к столу:
- Рассаживайтесь, я за дедушкой схожу.
- Давай я схожу - вызвался Макс.
- Так ведь не узнает он тебя, лучше я сама схожу. Вы кушайте, не стесняйтесь, чем богаты, тем и рады.
Приятели, не сговариваясь, налегли на угощение. Вскоре явился дед Трофим. Уставившись на гостей почти прозрачными, слезящимися глазами, дед раболепно поклонился:
- Милости просим!
Макс поразился произошедшей с дедом перемене: кроме явного отпечатка старости: трясущихся рук и головы, глубоких морщин, ввалившегося беззубого рта и слабого слуха, было во взгляде деда, в его движениях что-то от неразумного ребёнка. Дед робко уселся в уголок стола, ожидая, когда ему подадут еду. Бабка Татьяна придвинула ему отдельную чашку, ласково, как дитя, погладила мужа по спине, ободряя:
- Кушай, кушай, дедушко, работничек ты мой драгоценный, кушай вволю!
Макс задал деду пару вопросов, тот уставился на него непонимающим взглядом. Потом спросил у жены:
- Мамушка, ты котят накормила?
- Накормила, родимый, кушай сам! - она отошла в куть, тяжело вздохнув, чуть слышно добавила: - Было бы заботы твои котята.
После обеда дед остался сидеть на своем месте, с отвисшей челюстью, тупо уставившись мутным взглядом на гостей.
- Ты иди-ко, Трошенька, отдохни, полежи в тенёчке, где там у тебя уголочек под накатчиком?
- Пойду, мамушка, отдохну.
- Чай, проводить?
- Я сам, мамушка, сам.
Дед ушёл, шаркая ногами, тихонько прикрыв за собой дверь.
- Ба, а чё, у деда репа поехала?
- Репа? - в недоумении переспросила бабка, - Да нет, Максимушка, мы репу уж которай год не сажаем, он на картошках все полозит.
Приятели, переглянувшись, захохотали громко, вызывающе.
- Я имею в виду у него чё, котелок не варит? Какой-то он странный стал.
- А-а, ты про это? Рази ж тебе мамка не сказывала: не в себе дедушка, болесть у его такая приключилась - старое ишшо из детства помнит, а остальное как корова языком слизала. Меня, вишь, мамушкой называет, Мишу братом, а кого абы как - дитя-дитём, истый дитя.
- Чё он тогда работает, лежал бы на печи, раз больной.
- То и работаит, милай, что в памяти одноя работа осталась, всю жисть не покладая рук с раннего детства робил, видно так в мозгу у его и отложилось. Ох-хо-хо, чудные дела твои, Господи! - перекрестилась бабка Татьяна. - Мобыть, Господь-то, его и миловал, что ума-разума лишил, ни об чём заботиться не надоть. Одне котята у его на уме, да земля-огород. Началось это у яго с тех пор, как у дяди Миши Олежка погиб в Афгане, будь он проклят тот Афган!
После обеда городские гости завалились спать, а бабка Татьяна живо засеменила на другую улицу к сыну Михаилу. Не понравились ей нежданные гости, какая-то смутная тревога поселилась у неё в душе.
Сноха Алевтина, встретив свекровь в калитке своей ограды, сразу почувствовала неладное, вместо приветствия с тревогой спросила:
- Мам, с папкой чего?
- Здравствуй, Алевтинушка. Бог с им, все хорошо, мне бы Мишу срочно повидать. Дома ён?
- Где-то дома был. Миша! - громко окликнула мужа, приоткрыв двери дома, - Миша, иди, мать пришла.
Из дому вышел сухощавый высокий мужчина, довольно крепкий, но седой как лунь, лет шестидесяти.
- Здравствуй, мама. Чего в дом не заходишь?
- Ой, не говори, бежать мне надоть, как бы там с папкой чего не приключилось.
- Он об эту пору всегда спит.
- Спит-то спит, только не один ён там. Миша, сынок, гости к нам припожаловали. Надюшка-те знать в отпуску, так вот ейный Максимка с дружками прикатил. Больно уж шумнаи робята, тольки все смеются, дело-неподелу ржуть как жеребцы стоялые. Ага, а дедушка-то кабы не напужалси. Ёны яго пытают, чё к чему, а ён ничавошеньки не понимат, улыбается тольки. Ты бы зашёл, Миша, посмотрел, что за люди? Кабы один Максимка, - милости просим, как-никак внук родный…
- На чём они прикатили? Чёрная машина, с прицепом, с затемнёнными стеклами?
- Как есть, всё черно. Оне родимый, оне! А ты рази видел?
- Видел, как они по деревне летели. Пыль коромыслом, музыка долбит - оглохнуть в пору. Я ещё подумал: «Кого это гости порадуют?»
Михаил поспешил в родительский дом, мать ковыляла следом, не в силах угнаться за сыном. Он вовремя подоспел: гости, включив на всю катушку сабвуфер, обследовали усадьбу. Хохотали, показывая пальцем на телушку с надетым на переднюю ногу чулком: «Прикольно, чё это она в одном чулке?», «У неё со второй подвязка спала».
- Здорово, племяш! - нарочито громко поприветствовал Михаил.
- Здравствуй, дядя Миша!
- Выключи ты свой мозгобой, ничего не слышно.
- Ну, ты и скажешь, дядя Миша, мозгобой!
- А как это ещё можно назвать: «бум-бум-бум» - в аккурат последние мозги вышибает, если они конечно имеются.
Михаил с балагурством, исподволь уяснил цель приезда гостей. Почесав в затылке, сказал:
- Ну что, племяш, жду вечером в гости. У деда с бабкой и места-то лишнего нет. Вы тут только того - не шумите лишку, деду покой нужен.
- Ладно, дядь Миш, замётано! Слышь, а чего это с ним?
- Болезнь Альцгеймера, слышал о такой?
- Вроде нет.
- Ну, и не заморачивайся, тебе об этом еще думать рано. В общем, жду часам к семи. Да, мама, забыл спросить - обратился он к матери, - Алевтина глубокую сковороду просила, ну пойдём в дом.
Бабка Татьяна живо сообразила, зачем сын зовет её в дом, видно что-то наказать хочет. Михаил сразу перешёл к делу:
- Ты вот что, мать, давай-ка мне заначку твою пенсионную от греха. Уедут - верну, не ровен час, облапошит тебя внучок со дружками. Вишь, так и зыркают глазами, чего бы прихватить у бабки с дедом.
- Ох, сынок, грех-то какой, от собственной кровинушки таиться! И то сказать, сколько лет внучек не бывал!
- Вот, вот, отдавай последнюю рубаху. Кабы был добрый, каждый год бы бабку с дедом навещал, а тут, вишь, припёрло его.
- Так-то оно так, но нехорошо все же! Дам я ему денежек немного.
- Дело твоё, только ни стыда ни совести у них нет. Прошлой осенью Надька прикатила, ты ей последние деньги отдала, весь багажник мясом забили, соленьями-вареньями.
- Да хоть не весь.
_Сильно_постаревшая,_высохшая_старуха,_одетая_в_тёмный_передник,_бумажные_хлопчатые_чулки_и_стоптанные_комнатные_тапки,_подслеповато_щурясь,_долго_рассматривала_приезжих_гостей_из-под_козырька_узловатой_ладони_
- Ты мне, мать, сказки-то не рассказывай! Скажи, что вы себе от быка оставили: сбой, яйца да хвост?
Мать лебезила, оправдывая дочь:
- Нам с дедом и жевать нечем.
- А-а, так ты для Надьки телку опять откармливаешь? А Надька твоя с очередным хахалем на югах задницу греет! И этот оболтус - птицу видно по полету, а доброго молодца по соплям. Вишь, деда с бабкой вспомнил: поживиться он приехал, вот, помянешь мои слова!
- Кабы он один, ещё бы ничего, а чужих-то робят мне кормить нечем, - как-то виновато, как бы сдаваясь, сникла мать. Но деньги Михаилу все ж подала, сунула на выходе и сковородку. Он ухмыльнулся:
- Давай ради конспирации. Вот Алевтина удивится: «На чёрта мне бабкина сковорода? У меня своих как у дурака махорки».
У порога поджидал племянник:
- Чё, дядь Миша, вечером пивка попьем с шашлыками?
- Ага! - не сдержал смешка Михаил, - Шашлыки в поле жир нагуливают.
Едва за Михаилом захлопнулась калитка, Макс напрямую стал высказывать бабке, что приехал за мясом, надеясь заполучить его абсолютно бесплатно в качестве гостинца. Та развела руками:
- А сейчас какое мясо внучёк?
- Но вон же у вас телёнок в огороде гуляет.
- Телушка-те? Так кто ж в такую пору скотину забивает? Это уж к осени. Она и то - кожа да кости, ногу, вишь, поранила, Миша траву для ей косит, вечёр привезет.
- Ну, а яйца у вас куриные есть?
- Наберу с десяток в гостинчик-то тебе. У нас же с дедушкой четыре курочки осталось, - ударяя на последний слог, причитала бабка.
Максим кривил лицо в недовольной гримасе, переглядывался с дружками. Скрывшись в доме, долго о чем-то спорили, потом опять высыпали на улицу. Выгнали за ограду машину. Бабка Татьяна забеспокоилась:
- Ты далеко ли, Максимушка?
- Прокатимся по деревне.
- Мотри, чтоб никто не обидел, чужих-то в деревне не больно жалуют.
Друзья опять хохотали, хлопая дверцами, лихо уселись в машину, и покатили вдоль села, включив свою музыку.
Вечером за столом у Михаила и Алевтины было хлебосольно. Городские гости явно повеселели, полагая, что планы их осуществятся. Максим сыпал вопросами:
- У вас чё, целых три коровы?
Алевтина сдержано молчала, Михаил держал себя по-хозяйски, на вопросы отвечал степенно, уверенно:
- А куды деваться? Выживать-то нам как-то надо!
- Ничё себе - выживать! У вас молока, наверное - залейся!
- Да мы молока не видали пока.
- Хы, прикалываешься, дядька, как в том мультике?
- Отчего ж, так и есть. Работы-то в деревне нет, а где её, живую копейку, брать? Почитай, с каждого подворья молоко сдают заготовителям. Вы в городах на сто рядов разбодяженное покупаете вдвое дороже, чем мы его цельное сдаём. Но всё же деньги.
- А масло, творог, сметана?
Михаил, понимая, куда клонит племянник, ответил:
- Из чего их делать, когда молоко все на сдачу идет? Для себя, знамо, хозяин оставит, сколько требуется, а излишек ни у кого нет.
Друзья переглянулись многозначительно.
- Ни фига, себе нет - стол ломится!
- Кушайте на здоровье, - вставила Алевтина.
Максим решил действовать решительней и прямолинейно спросил:
- А мясо в деревне закупить можно?
- Мясо вы сейчас никак не добудете, не сезон. Осенью мясо закупают, сейчас какие закупки?
- У тебя, дядька, баранов вон стадо.
Михаил ответил не сразу, почесал в затылке, взглянул на хозяйку, вмиг поджавшую губы.
- Завтра мой черед скотину на выпаса гнать, а вы с утречка у деда с бабкой в стайке порядок наведите: навоз покидайте.
Друзья опять закатились смехом, приняв слова Михаила за шутку.
- Ну, уж, в скотники мы не нанимались!
- Вам с вашими бицепсами это за игру сойдет, а мне помощь.
Я ведь на два двора пашу.
- Нет уж, дядька, мы сюда отдохнуть приехали, а не вкалывать.
- Ах, отдохнуть?!? Впервой слышу, чтоб в деревне отдыхали! В деревне все больше работают, - многозначительно протянул Михаил, - От чего отдохнуть, чем вы так изработались, на каком таком производстве?
Приятели на этот раз лишь натянуто цинично улыбались и переглядывались.
- Вас трое орлов, подмогните мне с сеном, я в аккурат метать надумал, будут вам гостинцы деревенские.
- Прикольно, на покос мы согласны, - оживились друзья. - Наливай, дядя Миша, за это надо выпить!
- Э-э, нет! Ложитесь, отдыхайте, завтра вечером Алевтина баньку протопит, баранчика заколю, свежатинки покушаем, выпьем с устаточку, а на сегодня хватит! И мне отдыхать пора, и жена устала, да и вам завтра силы понадобятся…
На другой день Михаил встал рано, собрал на покос нужные инструменты, уложил в тракторную тележку. Угнал скот на выпаса. Вернувшись домой, кое-как растолкал гостей. Сборы оказались долгими. Михаил злился в душе: «Наверное, зря связался, этак мы накопним и накучим!»
На покосе не оставляла эта же мысль. Неприученные к труду парни не старались научиться простым приемам, мало того, отлынивали при первой возможности - то попить, то покурить. Часа через два один из дружков, удалившись по нужде, так и не вернулся из леса. Другой явно умышленно сломал черенок вил. Кое-как дотянули до обеда, не сделав и одной трети от намеченной Михаилом работы. Он нервничал, но терпел, пытаясь вразумить хоть к чему-то племянника.
Сели обедать. Михаил обнаружил, что сумка с едой старательно собранная Алевтиной наполовину пустая. Оказалось, что сбежавший помощник прихватил еду и был таков. Взглянув на племянника, не сдержался:
- Взрослые мужики, а ведете себя как недоросли, недоучки!
- Да ладно, дядька, тебе чё, жрачки жалко?
- Для лодырей жалко!
Молча жевали. Михаил, зная свою стопроцентную правоту, все же испытывал неловкость свойственную простым людям.
Решил загладить размолвку, расспрашивал Максима о планах, о матери. Разговор как-то сам собой зашел об армии.
- Дядь Миш, а чё ты своего Олежку не мог отмазать, что ли?
- Стало быть, не мог! - больно, ох, как больно резануло Михаила за сына, - В наше время никто не отмазывался, за позор было парню в армии не отслужить!
- Демагогия!
- Вот тебе и демагогия. А случись что, кто Россию защищать станет? Армия и так рабоче-крестьянская, служить некому!
- Пускай лохи последние служат, а мне и на гражданке не плохо!
- Это кто лох? Олежка мой лох или может быть я, потому, как честно отдал свой гражданский долг перед Родиной?!?
- Громкие слова - лажа!
- Давай просвети, племяш! Ты-то, сам, что сделал полезного для людей? Помню, как мать тебя отмазывала, как ты выражаешься - последнюю копейку со стариков тянула, чтоб великовозрастного дитятю под юбкой спрятать. И по сей день с тобой нянчится!
Спор мало-помалу перешел в ссору. Михаил встал, плюнул в сердцах и пошёл работать. Племянник с дружком, так же как их третий приятель, ретировались в лес, так и не вернувшись на покос.
Михаил забылся мало-помалу в работе, намереваясь по возвращении в деревню завернуть к родителям, и, застав там городских гостей (больше им быть негде), окончательно сказать свое веское слово, пусть, мол, поутру убираются восвояси.
Гости меж тем уже спешно собирались в дорогу. Бабка Татьяна причитывала:
- Да куда же ты, Максимушка? Завтрева с утра и направились бы. - Памятуя о том, что племянник с дружками с утра уехал в поле, робко добавила: - Али дядя Миша чем разобидел?
- Все нормально, ба, домой мне надо срочно!
- Надоть, так надоть, - не стала больше досаждать бабка, - Что же мне тебе в гостинчик собрать? Яичек вот, как ты просил, вареньица малинового, чем богаты, тем и рады.
- Ладно тебе, ба! - отмахнулся Максим.
Приковылял, шаркая ногами, дед Трофим, бестолково стал на пути машины. Сообразил-таки, что гости собрались уезжать, обращаясь к жене, спросил:
- Мамушка, поди, робятам котят надоть? Видя, что никто не отвечает ему, завёл снова:
- А то я быстро корзинку налажу. Для хороших людей разве жалко? Хорошие люди, они завсегда добром отплатют.
- Иди, Трофимушка отдыхай. Отдыхай с богом.
Вечером, когда пала роса, уставший, но довольный собой, Михаил ехал по деревне. У отчего дома на скамье увидел родителей, подвернул к ним, заглушив трактор. Спрыгнув с подножки, бодро окликнул:
- Об чём мечтаете?
- Да горюем вот, каждый о своем, - вздохнула мать, - Внучка проводили, неловко оно как-то получилось, хуть бы еще ночку переночевали. А дедушка расстроился, что котят не взяли.
Михаил посмеялся от души:
- Вот-вот! Нужно было по деревне проехаться, этого добра им бы полную тележку натолкали, всяких - белых, рыжих, блохастых, по пятаку за штуку! Торговали бы на рынке котятами, прибыльный, однако, бизнес!
- Ты всё шутишь?
- А то?!? Не горюй, мам, вот Надька с бархатных сезонов вернется, заберёт ваше мясо.
Ирина Андреевна Андреева
ИРИНА АНДРЕЕВА
_Белые_крылья_печали_
ПОВЕСТЬ, РАССКАЗЫ
ДОМИК В ДЕРЕВНЕ
Макс битый час без дела валялся на диване, переключал телевизор с одного канала на другой, тянул из горлышка холодное пиво. Зазвонил мобильный телефон. Лениво протянув руку, ответил:
- Слушаю, Костян. Ну, ага, а чё ты хотел? Ты чё, блин, я сам на мели! Ну, придумай, где их взять! Надумаешь, мне позвони, вместе сгоняем, ха-ха-ха! Ну, а чё тогда говоришь? Ну, ага, ну, ладно, давай.
Снова потянулся за бутылкой, но там осталось на два глотка. Лень было сходить до холодильника за другой. Да и матери дома нет, а то бы подала. Протянув руку, пошарил на журнальном столике, подцепил пачку жвачки. Закинул в рот три подушечки, лениво задвигал челюстями.
На экране замелькала реклама «Домик в деревне», давно набившая оскомину. После слов пригожей, в накрахмаленном фартучке, бабушки с экрана: «Хорошо иметь домик в деревне!» Макса как током пронзило: «Блин, ё моё! Как же я раньше не догадался?!?» Он заметно оживился, вновь схватив телефон, набрал номер:
- Ну, чё, Костян, надумал, где бабла раздобыть? Да, ха-ха-ха! А я, кажись, надумал, подъезжай ко мне, сгоняем в одно место. Заодним обсудим, что да как.
Спустя полчаса приятели разгуливали по продуктовому рынку в рядах сельскохозяйственной продукции, приценивались, принюхивались, выспрашивали. О чём-то переговаривались с продавцами-кавказцами. Наконец, жестикулируя и горячо рассуждая, двинулись в сторону машины.
Ранним утром следующего дня знакомая машина с прицепленной тележкой, набирая скорость, неслась по федеральной трассе. Трое молодцов, под удары сабвуфера вальяжно и самоуверенно раскинувшись на сиденьях, ехали добывать лёгкие деньги под девизом «Домик в деревне». С хохотом и кривлянием обсуждая план действий, они мечтали обдурить деревенских доверчивых людей, закупить за бесценок сельхозпродукты, и с наваром сдать их на рынке,
Когда накатанный до блеска асфальт закончился, машина свернула на грунтовую, кое-где отщебенённую дорогу. Веселье сразу пошло на убыль.
- Как тут только люди живут?
- Какие люди? Отстой деревенский!
Во второй половине дня приятели, наконец, прибыли в деревеньку, где проживала немногочисленная родня Макса по материнской линии: дед, бабка и дядька Михаил со своей женой. Макс не был в деревне уже лет пять-семь, но дом стариков Телегиных нашел безошибочно быстро.
Он ожидал, что бабка Татьяна с дедом Трофимом, увидав гостя в его лице, будут стлаться перед ним, как трава под ветром. Но желаемого не случилось. Сильно постаревшая, высохшая старуха, одетая в тёмный передник, бумажные хлопчатые чулки и стоптанные комнатные тапки, подслеповато щурясь, долго рассматривала приезжих гостей из-под козырька узловатой ладони. Потом, виновато улыбаясь, спросила:
- Не узнаю, касатики, чьи вы будите?
- Ба Тань, это же я - внук твой, Макс! Сын твоей дочери!
- Максимушка?! Ой-ёй! Стара я, совсем стала, не признала бы тебя. Никак с мамкой что случилось?
- Чё с ней случится, на юг она укатила.
- Уехала, стало быть? А я ж думаю, цельная делегация пожаловала, стало быть, случилось чего. Ну, проходите, проходите, соколики, в хату, отдохните, с устаточку-то кваску холодненького испейте, а я сичас мигом на стол соберу.
Но мигом как-то не получалось: бабка больше суетилась, забывая о чем-то важном, сновала из сеней в кладовку, потом в дом. Макс, приличия ради, спросил:
- А дед Трофим где?
- Там, в картохах на коленках полозит, у него одна забота - усю лету на коленках в огороде.
Когда, наконец, с горем пополам стол был накрыт немудреной пищей, бабка Татьяна, вздохнув, вытерла изработанные, с синими жилами руки о передник и пригласила гостей к столу:
- Рассаживайтесь, я за дедушкой схожу.
- Давай я схожу - вызвался Макс.
- Так ведь не узнает он тебя, лучше я сама схожу. Вы кушайте, не стесняйтесь, чем богаты, тем и рады.
Приятели, не сговариваясь, налегли на угощение. Вскоре явился дед Трофим. Уставившись на гостей почти прозрачными, слезящимися глазами, дед раболепно поклонился:
- Милости просим!
Макс поразился произошедшей с дедом перемене: кроме явного отпечатка старости: трясущихся рук и головы, глубоких морщин, ввалившегося беззубого рта и слабого слуха, было во взгляде деда, в его движениях что-то от неразумного ребёнка. Дед робко уселся в уголок стола, ожидая, когда ему подадут еду. Бабка Татьяна придвинула ему отдельную чашку, ласково, как дитя, погладила мужа по спине, ободряя:
- Кушай, кушай, дедушко, работничек ты мой драгоценный, кушай вволю!
Макс задал деду пару вопросов, тот уставился на него непонимающим взглядом. Потом спросил у жены:
- Мамушка, ты котят накормила?
- Накормила, родимый, кушай сам! - она отошла в куть, тяжело вздохнув, чуть слышно добавила: - Было бы заботы твои котята.
После обеда дед остался сидеть на своем месте, с отвисшей челюстью, тупо уставившись мутным взглядом на гостей.
- Ты иди-ко, Трошенька, отдохни, полежи в тенёчке, где там у тебя уголочек под накатчиком?
- Пойду, мамушка, отдохну.
- Чай, проводить?
- Я сам, мамушка, сам.
Дед ушёл, шаркая ногами, тихонько прикрыв за собой дверь.
- Ба, а чё, у деда репа поехала?
- Репа? - в недоумении переспросила бабка, - Да нет, Максимушка, мы репу уж которай год не сажаем, он на картошках все полозит.
Приятели, переглянувшись, захохотали громко, вызывающе.
- Я имею в виду у него чё, котелок не варит? Какой-то он странный стал.
- А-а, ты про это? Рази ж тебе мамка не сказывала: не в себе дедушка, болесть у его такая приключилась - старое ишшо из детства помнит, а остальное как корова языком слизала. Меня, вишь, мамушкой называет, Мишу братом, а кого абы как - дитя-дитём, истый дитя.
- Чё он тогда работает, лежал бы на печи, раз больной.
- То и работаит, милай, что в памяти одноя работа осталась, всю жисть не покладая рук с раннего детства робил, видно так в мозгу у его и отложилось. Ох-хо-хо, чудные дела твои, Господи! - перекрестилась бабка Татьяна. - Мобыть, Господь-то, его и миловал, что ума-разума лишил, ни об чём заботиться не надоть. Одне котята у его на уме, да земля-огород. Началось это у яго с тех пор, как у дяди Миши Олежка погиб в Афгане, будь он проклят тот Афган!
После обеда городские гости завалились спать, а бабка Татьяна живо засеменила на другую улицу к сыну Михаилу. Не понравились ей нежданные гости, какая-то смутная тревога поселилась у неё в душе.
Сноха Алевтина, встретив свекровь в калитке своей ограды, сразу почувствовала неладное, вместо приветствия с тревогой спросила:
- Мам, с папкой чего?
- Здравствуй, Алевтинушка. Бог с им, все хорошо, мне бы Мишу срочно повидать. Дома ён?
- Где-то дома был. Миша! - громко окликнула мужа, приоткрыв двери дома, - Миша, иди, мать пришла.
Из дому вышел сухощавый высокий мужчина, довольно крепкий, но седой как лунь, лет шестидесяти.
- Здравствуй, мама. Чего в дом не заходишь?
- Ой, не говори, бежать мне надоть, как бы там с папкой чего не приключилось.
- Он об эту пору всегда спит.
- Спит-то спит, только не один ён там. Миша, сынок, гости к нам припожаловали. Надюшка-те знать в отпуску, так вот ейный Максимка с дружками прикатил. Больно уж шумнаи робята, тольки все смеются, дело-неподелу ржуть как жеребцы стоялые. Ага, а дедушка-то кабы не напужалси. Ёны яго пытают, чё к чему, а ён ничавошеньки не понимат, улыбается тольки. Ты бы зашёл, Миша, посмотрел, что за люди? Кабы один Максимка, - милости просим, как-никак внук родный…
- На чём они прикатили? Чёрная машина, с прицепом, с затемнёнными стеклами?
- Как есть, всё черно. Оне родимый, оне! А ты рази видел?
- Видел, как они по деревне летели. Пыль коромыслом, музыка долбит - оглохнуть в пору. Я ещё подумал: «Кого это гости порадуют?»
Михаил поспешил в родительский дом, мать ковыляла следом, не в силах угнаться за сыном. Он вовремя подоспел: гости, включив на всю катушку сабвуфер, обследовали усадьбу. Хохотали, показывая пальцем на телушку с надетым на переднюю ногу чулком: «Прикольно, чё это она в одном чулке?», «У неё со второй подвязка спала».
- Здорово, племяш! - нарочито громко поприветствовал Михаил.
- Здравствуй, дядя Миша!
- Выключи ты свой мозгобой, ничего не слышно.
- Ну, ты и скажешь, дядя Миша, мозгобой!
- А как это ещё можно назвать: «бум-бум-бум» - в аккурат последние мозги вышибает, если они конечно имеются.
Михаил с балагурством, исподволь уяснил цель приезда гостей. Почесав в затылке, сказал:
- Ну что, племяш, жду вечером в гости. У деда с бабкой и места-то лишнего нет. Вы тут только того - не шумите лишку, деду покой нужен.
- Ладно, дядь Миш, замётано! Слышь, а чего это с ним?
- Болезнь Альцгеймера, слышал о такой?
- Вроде нет.
- Ну, и не заморачивайся, тебе об этом еще думать рано. В общем, жду часам к семи. Да, мама, забыл спросить - обратился он к матери, - Алевтина глубокую сковороду просила, ну пойдём в дом.
Бабка Татьяна живо сообразила, зачем сын зовет её в дом, видно что-то наказать хочет. Михаил сразу перешёл к делу:
- Ты вот что, мать, давай-ка мне заначку твою пенсионную от греха. Уедут - верну, не ровен час, облапошит тебя внучок со дружками. Вишь, так и зыркают глазами, чего бы прихватить у бабки с дедом.
- Ох, сынок, грех-то какой, от собственной кровинушки таиться! И то сказать, сколько лет внучек не бывал!
- Вот, вот, отдавай последнюю рубаху. Кабы был добрый, каждый год бы бабку с дедом навещал, а тут, вишь, припёрло его.
- Так-то оно так, но нехорошо все же! Дам я ему денежек немного.
- Дело твоё, только ни стыда ни совести у них нет. Прошлой осенью Надька прикатила, ты ей последние деньги отдала, весь багажник мясом забили, соленьями-вареньями.
- Да хоть не весь.
_Сильно_постаревшая,_высохшая_старуха,_одетая_в_тёмный_передник,_бумажные_хлопчатые_чулки_и_стоптанные_комнатные_тапки,_подслеповато_щурясь,_долго_рассматривала_приезжих_гостей_из-под_козырька_узловатой_ладони_
- Ты мне, мать, сказки-то не рассказывай! Скажи, что вы себе от быка оставили: сбой, яйца да хвост?
Мать лебезила, оправдывая дочь:
- Нам с дедом и жевать нечем.
- А-а, так ты для Надьки телку опять откармливаешь? А Надька твоя с очередным хахалем на югах задницу греет! И этот оболтус - птицу видно по полету, а доброго молодца по соплям. Вишь, деда с бабкой вспомнил: поживиться он приехал, вот, помянешь мои слова!
- Кабы он один, ещё бы ничего, а чужих-то робят мне кормить нечем, - как-то виновато, как бы сдаваясь, сникла мать. Но деньги Михаилу все ж подала, сунула на выходе и сковородку. Он ухмыльнулся:
- Давай ради конспирации. Вот Алевтина удивится: «На чёрта мне бабкина сковорода? У меня своих как у дурака махорки».
У порога поджидал племянник:
- Чё, дядь Миша, вечером пивка попьем с шашлыками?
- Ага! - не сдержал смешка Михаил, - Шашлыки в поле жир нагуливают.
Едва за Михаилом захлопнулась калитка, Макс напрямую стал высказывать бабке, что приехал за мясом, надеясь заполучить его абсолютно бесплатно в качестве гостинца. Та развела руками:
- А сейчас какое мясо внучёк?
- Но вон же у вас телёнок в огороде гуляет.
- Телушка-те? Так кто ж в такую пору скотину забивает? Это уж к осени. Она и то - кожа да кости, ногу, вишь, поранила, Миша траву для ей косит, вечёр привезет.
- Ну, а яйца у вас куриные есть?
- Наберу с десяток в гостинчик-то тебе. У нас же с дедушкой четыре курочки осталось, - ударяя на последний слог, причитала бабка.
Максим кривил лицо в недовольной гримасе, переглядывался с дружками. Скрывшись в доме, долго о чем-то спорили, потом опять высыпали на улицу. Выгнали за ограду машину. Бабка Татьяна забеспокоилась:
- Ты далеко ли, Максимушка?
- Прокатимся по деревне.
- Мотри, чтоб никто не обидел, чужих-то в деревне не больно жалуют.
Друзья опять хохотали, хлопая дверцами, лихо уселись в машину, и покатили вдоль села, включив свою музыку.
Вечером за столом у Михаила и Алевтины было хлебосольно. Городские гости явно повеселели, полагая, что планы их осуществятся. Максим сыпал вопросами:
- У вас чё, целых три коровы?
Алевтина сдержано молчала, Михаил держал себя по-хозяйски, на вопросы отвечал степенно, уверенно:
- А куды деваться? Выживать-то нам как-то надо!
- Ничё себе - выживать! У вас молока, наверное - залейся!
- Да мы молока не видали пока.
- Хы, прикалываешься, дядька, как в том мультике?
- Отчего ж, так и есть. Работы-то в деревне нет, а где её, живую копейку, брать? Почитай, с каждого подворья молоко сдают заготовителям. Вы в городах на сто рядов разбодяженное покупаете вдвое дороже, чем мы его цельное сдаём. Но всё же деньги.
- А масло, творог, сметана?
Михаил, понимая, куда клонит племянник, ответил:
- Из чего их делать, когда молоко все на сдачу идет? Для себя, знамо, хозяин оставит, сколько требуется, а излишек ни у кого нет.
Друзья переглянулись многозначительно.
- Ни фига, себе нет - стол ломится!
- Кушайте на здоровье, - вставила Алевтина.
Максим решил действовать решительней и прямолинейно спросил:
- А мясо в деревне закупить можно?
- Мясо вы сейчас никак не добудете, не сезон. Осенью мясо закупают, сейчас какие закупки?
- У тебя, дядька, баранов вон стадо.
Михаил ответил не сразу, почесал в затылке, взглянул на хозяйку, вмиг поджавшую губы.
- Завтра мой черед скотину на выпаса гнать, а вы с утречка у деда с бабкой в стайке порядок наведите: навоз покидайте.
Друзья опять закатились смехом, приняв слова Михаила за шутку.
- Ну, уж, в скотники мы не нанимались!
- Вам с вашими бицепсами это за игру сойдет, а мне помощь.
Я ведь на два двора пашу.
- Нет уж, дядька, мы сюда отдохнуть приехали, а не вкалывать.
- Ах, отдохнуть?!? Впервой слышу, чтоб в деревне отдыхали! В деревне все больше работают, - многозначительно протянул Михаил, - От чего отдохнуть, чем вы так изработались, на каком таком производстве?
Приятели на этот раз лишь натянуто цинично улыбались и переглядывались.
- Вас трое орлов, подмогните мне с сеном, я в аккурат метать надумал, будут вам гостинцы деревенские.
- Прикольно, на покос мы согласны, - оживились друзья. - Наливай, дядя Миша, за это надо выпить!
- Э-э, нет! Ложитесь, отдыхайте, завтра вечером Алевтина баньку протопит, баранчика заколю, свежатинки покушаем, выпьем с устаточку, а на сегодня хватит! И мне отдыхать пора, и жена устала, да и вам завтра силы понадобятся…
На другой день Михаил встал рано, собрал на покос нужные инструменты, уложил в тракторную тележку. Угнал скот на выпаса. Вернувшись домой, кое-как растолкал гостей. Сборы оказались долгими. Михаил злился в душе: «Наверное, зря связался, этак мы накопним и накучим!»
На покосе не оставляла эта же мысль. Неприученные к труду парни не старались научиться простым приемам, мало того, отлынивали при первой возможности - то попить, то покурить. Часа через два один из дружков, удалившись по нужде, так и не вернулся из леса. Другой явно умышленно сломал черенок вил. Кое-как дотянули до обеда, не сделав и одной трети от намеченной Михаилом работы. Он нервничал, но терпел, пытаясь вразумить хоть к чему-то племянника.
Сели обедать. Михаил обнаружил, что сумка с едой старательно собранная Алевтиной наполовину пустая. Оказалось, что сбежавший помощник прихватил еду и был таков. Взглянув на племянника, не сдержался:
- Взрослые мужики, а ведете себя как недоросли, недоучки!
- Да ладно, дядька, тебе чё, жрачки жалко?
- Для лодырей жалко!
Молча жевали. Михаил, зная свою стопроцентную правоту, все же испытывал неловкость свойственную простым людям.
Решил загладить размолвку, расспрашивал Максима о планах, о матери. Разговор как-то сам собой зашел об армии.
- Дядь Миш, а чё ты своего Олежку не мог отмазать, что ли?
- Стало быть, не мог! - больно, ох, как больно резануло Михаила за сына, - В наше время никто не отмазывался, за позор было парню в армии не отслужить!
- Демагогия!
- Вот тебе и демагогия. А случись что, кто Россию защищать станет? Армия и так рабоче-крестьянская, служить некому!
- Пускай лохи последние служат, а мне и на гражданке не плохо!
- Это кто лох? Олежка мой лох или может быть я, потому, как честно отдал свой гражданский долг перед Родиной?!?
- Громкие слова - лажа!
- Давай просвети, племяш! Ты-то, сам, что сделал полезного для людей? Помню, как мать тебя отмазывала, как ты выражаешься - последнюю копейку со стариков тянула, чтоб великовозрастного дитятю под юбкой спрятать. И по сей день с тобой нянчится!
Спор мало-помалу перешел в ссору. Михаил встал, плюнул в сердцах и пошёл работать. Племянник с дружком, так же как их третий приятель, ретировались в лес, так и не вернувшись на покос.
Михаил забылся мало-помалу в работе, намереваясь по возвращении в деревню завернуть к родителям, и, застав там городских гостей (больше им быть негде), окончательно сказать свое веское слово, пусть, мол, поутру убираются восвояси.
Гости меж тем уже спешно собирались в дорогу. Бабка Татьяна причитывала:
- Да куда же ты, Максимушка? Завтрева с утра и направились бы. - Памятуя о том, что племянник с дружками с утра уехал в поле, робко добавила: - Али дядя Миша чем разобидел?
- Все нормально, ба, домой мне надо срочно!
- Надоть, так надоть, - не стала больше досаждать бабка, - Что же мне тебе в гостинчик собрать? Яичек вот, как ты просил, вареньица малинового, чем богаты, тем и рады.
- Ладно тебе, ба! - отмахнулся Максим.
Приковылял, шаркая ногами, дед Трофим, бестолково стал на пути машины. Сообразил-таки, что гости собрались уезжать, обращаясь к жене, спросил:
- Мамушка, поди, робятам котят надоть? Видя, что никто не отвечает ему, завёл снова:
- А то я быстро корзинку налажу. Для хороших людей разве жалко? Хорошие люди, они завсегда добром отплатют.
- Иди, Трофимушка отдыхай. Отдыхай с богом.
Вечером, когда пала роса, уставший, но довольный собой, Михаил ехал по деревне. У отчего дома на скамье увидел родителей, подвернул к ним, заглушив трактор. Спрыгнув с подножки, бодро окликнул:
- Об чём мечтаете?
- Да горюем вот, каждый о своем, - вздохнула мать, - Внучка проводили, неловко оно как-то получилось, хуть бы еще ночку переночевали. А дедушка расстроился, что котят не взяли.
Михаил посмеялся от души:
- Вот-вот! Нужно было по деревне проехаться, этого добра им бы полную тележку натолкали, всяких - белых, рыжих, блохастых, по пятаку за штуку! Торговали бы на рынке котятами, прибыльный, однако, бизнес!
- Ты всё шутишь?
- А то?!? Не горюй, мам, вот Надька с бархатных сезонов вернется, заберёт ваше мясо.