От речки до печки
Ирина Андреевна Андреева
Ирина АНДРЕЕВА
От речки до печки
_ПОВЕСТИ,_РАССКАЗЫ_
ВЕРНЫЙ ЗНАК
Срок родов Дарье определили пятого октября. Сама она, по известным только ей расчетам, вывела конец сентября – числа двадцать седьмого. Современные методы диагностики интересовали будущую мать только на предмет нормального развития плода. Она снисходительно улыбалась, когда слышала разговоры будущих мам о том, кого ждут, какой пол показало исследование. Оставшись наедине, Дарья истово, как могла, молила: «Богородица – заступница, смилуйся, даруй мне ребёночка! Не важно, парнишку ли, девочку. Беленького, рыженького, полосатого, в клеточку, но ребёночка!»
Три неудачные попытки родить дитя она уже пережила. Врачи, апеллируя сложными терминами, внушали ей, что больше не стоит испытывать судьбу, ей не выносить эту беременность. Но Дашка упорно твердила своё: «Я хочу встать на учёт».
В начале июля, как по накатанной схеме, попала в больницу на сохранение. И не хотела, но лезли сами собой в голову дурные мысли: как выйдет она опять из этих стен полностью опустошенная, в прямом и переносном смысле. Тем более, что повторялось всё точь-в-точь, как и те три раза.
Капельницы, уколы, постельный режим ее не изнуряли, она готова была на любые жертвы, лишь бы сохранить зародившийся в ней хрупкий росток новой жизни.
Женька – муж, всей душой жалел супругу и делал для нее все, что мог. Вот и теперь, залез в долги, но выкупил для жены двухместную VIP-палату с холодильником, телевизором, душевой кабиной и туалетом. Дарья сначала и не поняла, что ее устроили в платной палате. Лишь потом, прохаживаясь по коридору, увидела общие, переполненные пациентами номера без удобств, а еще почувствовала на себе косые, недоверчивые взгляды низкооплачиваемых медсестричек и санитарок. Ненависть простых людей к богатым, вопреки всему, живет на генетическом уровне. Но вскоре медперсонал, распознав кроткий, непритязательный нрав пациентки, сменил предубеждение и гнев на милость – к Дашке начали относиться внимательно и вежливо.
Вторая кровать в палате стояла пока пустой. Дарья пробовала смотреть телевизор, читать книжку, но ничто не шло ей на ум. Единственное существо, с которым она научилась общаться тут – старая ветла, росшая под окном.
Лето в этом году взялось круто на жару. С весны не выпало ни одного дождика. Иссушенная земля трескалась, словно в осеннюю пору желтела пожухлая трава. Полуденный зной душной волной заползал в соседние палаты, растекался по длинным больничным коридорам, даже устраиваемый сквозняк не спасал положения. Лишь в палате Дашки благодатная тень ветлы хранила кое-как умеренную прохладу. Дерево было старое, раскидистое, в несколько стволов-веток, глубоко иссечённых черными трещинами, будто иссохшими руслами рек. Серый безжизненный лишайник покрывал стволы и толстые ветви. И все же дерево полно было жизни. По её трещинам спешили по своим делам муравьи, жучки и другие козявки. Мелкие паучки старательно плели паутину, спускались вниз на невидимых нитях. И вдруг возвращались, едва уловив легкое колебание пойманной в сети мухи, мошки. Ветла росла столь близко к зданию, что ветки ее касались стекол окна. Дарья отчетливо слышала, как их кожистые тёмно-зелёные запыленные листья нашёптывали: «Пить, пить!». Юркие синички вторили им: «Свить, пить!». Трусливые воробьи налетали стайками. Так же стайками срывались и улетали прочь.
– Знойно тебе, жарко? – как к одушевленному предмету обращалась Дарья к ветле, – ничего, родная, терпи. Дождемся мы с тобой дождика, вот увидишь!
В другой раз, услышав легкое прикосновение веток дерева к стеклам окна, она опять спешила к подоконнику:
– Тревожно тебе, дерево? И мне тревожно. Понимаешь, надо хотя бы до семи месяцев дотянуть, а там не страшно. Живут семимесячные. Допарят в инкубаторе, я рядом буду, костьми лягу – он будет жить.
На седьмые сутки в палату к Дарье подселили молодую девицу. Вернее, ее привезли на каталке из операционной в полубессознательном состоянии после наркоза. Из диалога медсестры и санитарки Дарья поняла, что девушке искусственным путем прервали беременность.
Девица оказалась капризной избалованной особой богатеньких родителей и не вызывала желания общаться. Весь следующий день она праздно валялась в кровати, не пожелав даже самостоятельно сходить в столовую. Видимо опасаясь осложнений, ей ставили капельницы и уколы, возили на какую-то диагностику.
В этот день было особенно знойно. Казалось, воздух настолько сгустился, что брось предмет и он зависнет в воздухе. Теперь и ветла не спасала от духоты. Девица нервно вызванивала кого-то по дорогому мобильному телефону, требовала палату с кондиционером. Родители спешно привезли ей большой вентилятор, установили напротив кровати. Охали и ахали, хлопотали, стараясь угодить всякой прихоти чада.
– Потерпи еще два денечка, Эльвирочка, дочечка! – уговаривала мать, – чтобы уж наверняка, чтоб никакого воспалительного процесса.
– Надоело все! – ныла Эльвира.
Всю ночь монотонно трещал вентилятор. Прохладные волны иногда доходили и до Дарьи. Отвернувшись к стене, она уснула каким-то зыбким, тревожным сном. Среди ночи вдруг резко проснулась от осязаемого присутствия кого-то за спиной. Она подумала, что это Эльвира, выспавшись днем, бродит по палате. Осторожно повернулась и прямо напротив изголовья увидела девочку лет пяти-шести. Лёгкое, как облако, белое платьице, светлые волосики по плечам. Молодая женщина села, свесив ноги с кровати, приветно протянула руки к ребенку. Прошептала чуть слышно:
– Ты как здесь оказалась?
Но девочка как-то невесомо, будто по воздуху, отодвинулась к двери. В полумраке ночи Дарья не могла отчетливо разглядеть черты лица ребенка. Во всем ее облике сквозило что-то бестелесное, неземное. Тонкие белые ручки вдоль туловища, струящиеся волосики. Ног из-под платьица, как ни силилась разглядеть, Дарья не увидела. Как завороженная смотрела на нее еще несколько секунд и вдруг ее осенило: «Да это же Ангелочек!» Нет, она не испугалась, а только боялась шевельнуться и спугнуть видение. Это ангелоподобное существо пришло к ней с доброй вестью.
Завозилась на своей кровати Эльвира. Дарья на миг перевела взгляд, а когда снова взглянула в ту сторону, где стоял Ангелочек, видение исчезло, растаяло.
Весь остаток ночи Дарья не спала. Она боялась шевельнуться и нарушить в себе то состояние, которое снизошло на нее: покой и умиротворение.
За раскрытой створкой окна тихо шелестела ветла. К утру в палату, наконец-то, хлынула естественная прохлада. Звук вращающихся лопастей вентилятора теперь раздражал Дарью. Она тихо встала и выключила его. Опершись локтями о подоконник, долго смотрела в окно. Где-то далеко вспыхнула короткая молния.
Первые капли дождя прошуршали по листьям дерева. Отчетливо запахло пылью. Дождь усилился, теперь он отчетливо барабанил по сливу окон. Дарья чуть слышно, одними губами прошептала дереву: «Вот видишь, дождались мы с тобой! Теперь все будет хорошо!»
Она снова легла и теперь мучительно соображала: это видение, что оно означает? Девочка-ангел. Может, это душа ее неродившегося ребенка? А может, убиенного младенца Эльвиры? Эта мысль обожгла ее. Если это так, значит, она ищет новое пристанище! И приходила она именно к ней, Дашке!
Утром она спросила соседку:
– Простите, на каком сроке вы прервали беременность? Вам не сообщили, кто был, мальчик или девочка?
– Незапланированная беременность у меня была! А кто или что, какая мне разница?!
Больше Дашка не задавала девице вопросов.
Весь день шел проливной дождь. Ветла под окном покорно клонила промытые ветви, на которых, нахохлившись, сидели лишь воробьи.
Дождь к вечеру сделался умеренным и шел всю ночь. В палате стало свежо.
Утро следующего дня наступило ясное. За окном оживленно на разные голоса пели птицы. Дарья подошла к окну и невольно ахнула. Глянцевые листья ветлы сияли, отражая солнышко, серый безжизненный лишайник приобрел изумрудно-зеленый цвет, а ветви – ярко-коричневый. Дерево кричало ей: «Жизнь продолжается!». Невольно ей пришло на ум: «Наверное, так граф Андрей Болконский потрясенно смотрел на старый распустившийся дуб!»
С этой минуты Дарья уверовала в добрый знак: всё будет хорошо, у нее будет ребенок – девочка! Ведь не зря она приходила к ней в виде Ангелочка. Вот и ветла «говорит» о продолжении жизни. Лечащий врач на обходе сообщил хорошую новость:
– У вас положительная динамика, Дарья Григорьевна. Если так будет дальше, пойдете домой под наблюдение участкового гинеколога.
Двадцать седьмого сентября Дарья родила здоровую доношенную дочурку. Верный знак ей дала ветла и девочка-ангел!
Ирина Андреевна Андреева
Ирина АНДРЕЕВА
От речки до печки
_ПОВЕСТИ,_РАССКАЗЫ_
ВЕРНЫЙ ЗНАК
Срок родов Дарье определили пятого октября. Сама она, по известным только ей расчетам, вывела конец сентября – числа двадцать седьмого. Современные методы диагностики интересовали будущую мать только на предмет нормального развития плода. Она снисходительно улыбалась, когда слышала разговоры будущих мам о том, кого ждут, какой пол показало исследование. Оставшись наедине, Дарья истово, как могла, молила: «Богородица – заступница, смилуйся, даруй мне ребёночка! Не важно, парнишку ли, девочку. Беленького, рыженького, полосатого, в клеточку, но ребёночка!»
Три неудачные попытки родить дитя она уже пережила. Врачи, апеллируя сложными терминами, внушали ей, что больше не стоит испытывать судьбу, ей не выносить эту беременность. Но Дашка упорно твердила своё: «Я хочу встать на учёт».
В начале июля, как по накатанной схеме, попала в больницу на сохранение. И не хотела, но лезли сами собой в голову дурные мысли: как выйдет она опять из этих стен полностью опустошенная, в прямом и переносном смысле. Тем более, что повторялось всё точь-в-точь, как и те три раза.
Капельницы, уколы, постельный режим ее не изнуряли, она готова была на любые жертвы, лишь бы сохранить зародившийся в ней хрупкий росток новой жизни.
Женька – муж, всей душой жалел супругу и делал для нее все, что мог. Вот и теперь, залез в долги, но выкупил для жены двухместную VIP-палату с холодильником, телевизором, душевой кабиной и туалетом. Дарья сначала и не поняла, что ее устроили в платной палате. Лишь потом, прохаживаясь по коридору, увидела общие, переполненные пациентами номера без удобств, а еще почувствовала на себе косые, недоверчивые взгляды низкооплачиваемых медсестричек и санитарок. Ненависть простых людей к богатым, вопреки всему, живет на генетическом уровне. Но вскоре медперсонал, распознав кроткий, непритязательный нрав пациентки, сменил предубеждение и гнев на милость – к Дашке начали относиться внимательно и вежливо.
Вторая кровать в палате стояла пока пустой. Дарья пробовала смотреть телевизор, читать книжку, но ничто не шло ей на ум. Единственное существо, с которым она научилась общаться тут – старая ветла, росшая под окном.
Лето в этом году взялось круто на жару. С весны не выпало ни одного дождика. Иссушенная земля трескалась, словно в осеннюю пору желтела пожухлая трава. Полуденный зной душной волной заползал в соседние палаты, растекался по длинным больничным коридорам, даже устраиваемый сквозняк не спасал положения. Лишь в палате Дашки благодатная тень ветлы хранила кое-как умеренную прохладу. Дерево было старое, раскидистое, в несколько стволов-веток, глубоко иссечённых черными трещинами, будто иссохшими руслами рек. Серый безжизненный лишайник покрывал стволы и толстые ветви. И все же дерево полно было жизни. По её трещинам спешили по своим делам муравьи, жучки и другие козявки. Мелкие паучки старательно плели паутину, спускались вниз на невидимых нитях. И вдруг возвращались, едва уловив легкое колебание пойманной в сети мухи, мошки. Ветла росла столь близко к зданию, что ветки ее касались стекол окна. Дарья отчетливо слышала, как их кожистые тёмно-зелёные запыленные листья нашёптывали: «Пить, пить!». Юркие синички вторили им: «Свить, пить!». Трусливые воробьи налетали стайками. Так же стайками срывались и улетали прочь.
– Знойно тебе, жарко? – как к одушевленному предмету обращалась Дарья к ветле, – ничего, родная, терпи. Дождемся мы с тобой дождика, вот увидишь!
В другой раз, услышав легкое прикосновение веток дерева к стеклам окна, она опять спешила к подоконнику:
– Тревожно тебе, дерево? И мне тревожно. Понимаешь, надо хотя бы до семи месяцев дотянуть, а там не страшно. Живут семимесячные. Допарят в инкубаторе, я рядом буду, костьми лягу – он будет жить.
На седьмые сутки в палату к Дарье подселили молодую девицу. Вернее, ее привезли на каталке из операционной в полубессознательном состоянии после наркоза. Из диалога медсестры и санитарки Дарья поняла, что девушке искусственным путем прервали беременность.
Девица оказалась капризной избалованной особой богатеньких родителей и не вызывала желания общаться. Весь следующий день она праздно валялась в кровати, не пожелав даже самостоятельно сходить в столовую. Видимо опасаясь осложнений, ей ставили капельницы и уколы, возили на какую-то диагностику.
В этот день было особенно знойно. Казалось, воздух настолько сгустился, что брось предмет и он зависнет в воздухе. Теперь и ветла не спасала от духоты. Девица нервно вызванивала кого-то по дорогому мобильному телефону, требовала палату с кондиционером. Родители спешно привезли ей большой вентилятор, установили напротив кровати. Охали и ахали, хлопотали, стараясь угодить всякой прихоти чада.
– Потерпи еще два денечка, Эльвирочка, дочечка! – уговаривала мать, – чтобы уж наверняка, чтоб никакого воспалительного процесса.
– Надоело все! – ныла Эльвира.
Всю ночь монотонно трещал вентилятор. Прохладные волны иногда доходили и до Дарьи. Отвернувшись к стене, она уснула каким-то зыбким, тревожным сном. Среди ночи вдруг резко проснулась от осязаемого присутствия кого-то за спиной. Она подумала, что это Эльвира, выспавшись днем, бродит по палате. Осторожно повернулась и прямо напротив изголовья увидела девочку лет пяти-шести. Лёгкое, как облако, белое платьице, светлые волосики по плечам. Молодая женщина села, свесив ноги с кровати, приветно протянула руки к ребенку. Прошептала чуть слышно:
– Ты как здесь оказалась?
Но девочка как-то невесомо, будто по воздуху, отодвинулась к двери. В полумраке ночи Дарья не могла отчетливо разглядеть черты лица ребенка. Во всем ее облике сквозило что-то бестелесное, неземное. Тонкие белые ручки вдоль туловища, струящиеся волосики. Ног из-под платьица, как ни силилась разглядеть, Дарья не увидела. Как завороженная смотрела на нее еще несколько секунд и вдруг ее осенило: «Да это же Ангелочек!» Нет, она не испугалась, а только боялась шевельнуться и спугнуть видение. Это ангелоподобное существо пришло к ней с доброй вестью.
Завозилась на своей кровати Эльвира. Дарья на миг перевела взгляд, а когда снова взглянула в ту сторону, где стоял Ангелочек, видение исчезло, растаяло.
Весь остаток ночи Дарья не спала. Она боялась шевельнуться и нарушить в себе то состояние, которое снизошло на нее: покой и умиротворение.
За раскрытой створкой окна тихо шелестела ветла. К утру в палату, наконец-то, хлынула естественная прохлада. Звук вращающихся лопастей вентилятора теперь раздражал Дарью. Она тихо встала и выключила его. Опершись локтями о подоконник, долго смотрела в окно. Где-то далеко вспыхнула короткая молния.
Первые капли дождя прошуршали по листьям дерева. Отчетливо запахло пылью. Дождь усилился, теперь он отчетливо барабанил по сливу окон. Дарья чуть слышно, одними губами прошептала дереву: «Вот видишь, дождались мы с тобой! Теперь все будет хорошо!»
Она снова легла и теперь мучительно соображала: это видение, что оно означает? Девочка-ангел. Может, это душа ее неродившегося ребенка? А может, убиенного младенца Эльвиры? Эта мысль обожгла ее. Если это так, значит, она ищет новое пристанище! И приходила она именно к ней, Дашке!
Утром она спросила соседку:
– Простите, на каком сроке вы прервали беременность? Вам не сообщили, кто был, мальчик или девочка?
– Незапланированная беременность у меня была! А кто или что, какая мне разница?!
Больше Дашка не задавала девице вопросов.
Весь день шел проливной дождь. Ветла под окном покорно клонила промытые ветви, на которых, нахохлившись, сидели лишь воробьи.
Дождь к вечеру сделался умеренным и шел всю ночь. В палате стало свежо.
Утро следующего дня наступило ясное. За окном оживленно на разные голоса пели птицы. Дарья подошла к окну и невольно ахнула. Глянцевые листья ветлы сияли, отражая солнышко, серый безжизненный лишайник приобрел изумрудно-зеленый цвет, а ветви – ярко-коричневый. Дерево кричало ей: «Жизнь продолжается!». Невольно ей пришло на ум: «Наверное, так граф Андрей Болконский потрясенно смотрел на старый распустившийся дуб!»
С этой минуты Дарья уверовала в добрый знак: всё будет хорошо, у нее будет ребенок – девочка! Ведь не зря она приходила к ней в виде Ангелочка. Вот и ветла «говорит» о продолжении жизни. Лечащий врач на обходе сообщил хорошую новость:
– У вас положительная динамика, Дарья Григорьевна. Если так будет дальше, пойдете домой под наблюдение участкового гинеколога.
Двадцать седьмого сентября Дарья родила здоровую доношенную дочурку. Верный знак ей дала ветла и девочка-ангел!